Я люблю Нью-Йорк - Страница 39

— Расскажите мне о расставании. В этом было что-то забавное? Мне показалось именно так.

Она отшвырнула мои распечатки из дневника.

Что ж, придется ее умаслить, сказала я себе. Она сделает из меня настоящего писателя. И я рассказала о разрыве в мельчайших подробностях, пытаясь представить все как можно смешнее, а не трагичнее. Мэри смотрела на меня без всяких эмоций и не произносила ни слова, пока я говорила.

— Прекрасно. Это действительно смешно. Думаю, писать вы можете, — заключила она. — Значит, так: за день вы должны выдавать от двух до трех сотен слов и отправлять мне. Гонорар не заоблачный, но пока это только веб-сайт. Если мы пойдем дальше, мне понадобится ваша фотография, поэтому подберите что-нибудь. Все остальные лица могут оставаться анонимными.

— О... — Я не знала, что и сказать. Совсем не таким представлялся мне великий миг удачи, о котором я так долго мечтала. Да и шампанского поблизости не наблюдалось. — Я тут вспомнила: у меня нет рабочей визы. С этим могут возникнуть проблемы?

— Вы шутите? — Мэри показалась очень, очень недовольной. — Я не смогу платить вам как сотруднику, если у вас нет визы. Вы вольны отправляться на все четыре стороны.

— Но я приехала только в воскресенье. — Я встала в отчаянии, пытаясь исправить положение дел. — И... и... Вам не нужно мне платить! Я буду работать бесплатно!

— Бесплатно? — Она приподняла бровь. — Серьезно?

Я кивнула, зависнув над креслом, но не садясь на, него.

— Все, что угодно, Мэри, пожалуйста. У меня получится самая смешная колонка о свиданиях, которую вам когда-либо приходилось читать. Честно!

— Думаю, я не могу позволить вам работать бесплатно... Хотя есть вариант оформить вас внештатно, — задумчиво произнесла она, вновь глядя на страницы из дневника. — Вы говорите, что приехали только в воскресенье? Так все произошло на этой неделе?

Я снова кивнула.

— Принесите мне в понедельник свой дневник за первые три дня, вступительную статью объемом в тысячу слов и фотографию, тогда все и решим.

Встреча закончилась. Не знаю, пользовалась ли Мэри неслышным звоночком или отправляла сигналы невидимым семафором, но ее секретарь появилась в дверях и пригласила меня на выход. Кофе я так и не выпила.

Я не могла поверить в то, что происходит. Я собиралась стать писателем! И писать для настоящего журнала; Ну ладно, для сайта журнала, но тем не менее. Определенно решение сесть на самолет в воскресенье было самым правильным в моей жизни. Дженни отрабатывала двойную смену, Эрин на выходные уехала из города, а мне так хотелось отметить с кем-нибудь первую нью-йоркскую минуту славы. И был лишь один способ сделать это! Гордая и уверенная, я зашагала по Бродвею по направлению к Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы разделить свой успех с городом.

И все было бы здорово, если бы тут не царила жара на двадцать пять градусов выше августовской нормы, не сновали кучи перегревшихся туристов и толпы отдыхающих школьников. Все они преследовали лишь одну цель: протиснуться мимо меня и, по возможности, столкнуть (восхитительную) сумку от Марка Джейкобса у меня с плеча. А плечо уже начало побаливать и приобретать легкий розовый оттенок. К тому моменту, как под палящим солнцем я добралась до конца Тридцать четвертой улицы, я, видимо, получила легкий солнечный удар, ведь я вовсе не собиралась заходить в универмаг «Мэйсис», вдруг возникший на моем пути. Прежде чем я осознала, что происходит, меня засосало в двери и я выпила освежающий холодный чай, воспользовалась чистым и удобным туалетом и потратила 250 долларов в магазине косметики «Бенефит». Через час я вновь выползла на тротуар и увидела невероятно длинную очередь к Эмпайр-стейт-билдинг. Солнце обжигало меня и мои покупки, угрожая растопить новый макияж, а я была так близко от дома. Самодовольство новоявленного писателя уступило место угрызениям совести транжиры-покупателя, и прежде чем я поняла, что делаю, ноги сами понесли меня на Лексингтон — в родную квартиру и постель.

Проснувшись утром в субботу, я не могла поверить в то, что прошла неделя с тех пор, как я просыпалась на противоположном берегу океана. Как много всего произошло за такой короткий период. Однако как только я вспомнила, что вечером у меня свидание с Алексом, начался обратный отсчет. Впервые за неделю Дженни отпустили на двадцать четыре часа, а это значило, что четырнадцать из них она скорее всего проспит. Пару раз, правда, подруга без особого энтузиазма предложила мне сходить куда-нибудь после работы, но так как она от усталости напоминала живой труп в модных туфлях, я благоразумно отказалась. Я купила кое-что на завтрак, помыла за собой посуду, убрала кухню, отдраила ванную и отнесла всю свою одежду в химчистку. Мне казалось сущим сумасшествием, что в этом городе практически никто не стирает одежду сам. Дженни заверила меня, что только супербогатеи могут позволить себе выделить помещение для стирки в квартире, поэтому пользоваться услугами химчистки вполне нормально. Мне с трудом удалось подавить легкий приступ паники, когда в ответ на вопрос, что делать, если хочешь носить вещь два дня подряд, Дженни выдала мне бутылку средства для ручной стирки для экстренных случаев. И я притворилась, будто не видела, как она запихала парочку полупустых бутылок освежителя для ткани «Фебриз» под раковину. Значит, этим здесь тоже пользуются...

Желая себя чем-то занять, к пяти тридцати я приняла душ, высушила феном волосы, надела симпатичное полосатое мини-платье «Элла-Мосс», так что у меня осталось целых полтора часа, чтобы накраситься, перекраситься и еще немного накраситься, а потом почти умереть от радости, что я иду на свидание с музыкантом. Приободрившись от домашней «Маргариты» и поцелуя — все благодаря сонной Дженни, я схватила сумку и собралась с духом. Мое сердце заколотилось сильнее, когда я захлопнула за собой дверь и вышла, чтобы поймать такси. Уже в автомобиле я целых восемь раз проверила телефон, просто на всякий случай. От Алекса никаких вестей, ни в плане отмены встречи, ни в плане ее подтверждения. Зато пришло милое голосовое сообщение от Тайлера: он благодарил меня за чудесный вечер и обещал встретить у подъезда в шесть тридцать в воскресенье.